(Русский) ЗолотрЭшерский 1988-й: джАстица фор Олл (5-й альбом из моей топ-10-ки)

Sorry, this entry is only available in Russian. For the sake of viewer convenience, the content is shown below in the alternative language. You may click the link to switch the active language.

Всё у меня через кассеты ассоциируется — ничего не поделаешь, носитель первичен! Как и Слэйер, вытеснивший советскую аудиозапись со «студийной» кассеты, так и в данном случае — кассета сама, плёнка была советская, новейшая, МК-60-5. Причём новенькая — она прилагалась к портативному фиолетовому моно-магнитофону «Вега», который мама подарила мне в честь дня рождения, кажется, и год это был уже 1989-й, март.

Купили в «Радиотехнике» на улице Горького — мало кто поверит сейчас, но у прибалтийского завода, снабжавшего весь СССР аудио-техникой, был свой фирменный магазин на главной улице страны, напротив гостиницы «Минск» (ощущаете и тут антиснобизм пролетарской столицы?), между Пушкинской и Маяковской. Правда, там не только его продукция продавалась, а и омской «Веги», например, но назывался он именно как завод. А март был ещё зимний, и балкон потому был ещё закрыт — сейчас поймёте, почему это важно.

Последовательность была такая: поскольку у меня давно закончились папины кассеты (их было всего четыре: Окуджава, Лос Парагвайос, Высоцкий и кто-то ещё), на которые уже по нескольку раз я записывал разные металлы, нужна была кассета новая. Купить было не так просто и вдобавок дорого — а тут уж за компанию с «мафоном» шла, так отчего бы тотчас не исполнить и другую мечту? Альбом всё того же 1988 года рекламировала тыльная обложка всё того же стычкинского «хаммера» (который он впоследствии мне подарил — а я Мише Мэйдену передарил) — и я давно знал, что он мне нужен!

Побежал в «Ниву» на Калининский (Мелодию), закатал на 60-минутную — однако он туда не влез, собака. Слушать в первый раз альбом, однако, я стал не на новенькой «Веге» (хотелось стерео!) – изделии, явно поспешающем за западными образцами, я видел похожие, очень часто меняющиеся у Жэки (его папа подфарцОвывал ими) однокассетники с ручкой и одной колоночкой — фирмы «Филлипс», например… Поскольку баловала меня не одна мама, а ещё и тётя, родная её сестра — выездная, ибо балетмейстер, а ранее солистка Большого театра, – у меня был до «Веги» уже собственный плеер! Правда, фирма вас смутит – Unisef, но поверьте, так именно он и назывался! И был не хуже «Сони» такого калибра, и привезён из Японии. Беленький, с трёхполосным эквалайзером на крышке. Я его берёг, на улицу не брал, чтоб не отобрали «колобки» (из Колобовских переулков гопота: “нажми на плАу!”) — хотя для этого он и сделан, для прослушивания на ходу и даже на бегу (джоггинг)…

На нём же (но на диванчике своём спальном) слушал я Мегадет первый, всё тот же 88-й, и вот настал час, день, когда я вставил в него МК-65 с первой дозой Металлики. Странноватое, но безусловно радостное, мажорное, сказительное начало на сологитарах — сулило нечто сказочное и масштабное… Я сел за письменный стол, придвинутый к балконной двери, за окном белело что-то зимнее ещё — и возможно, рядом были подарки иные, на день рождения принесённые друзьями, я их долго не убирал, а некоторые и не распаковывал для продления радостей. А ещё лежали учебники, ведь надо было делать домашку после школы.

Но я погрузился в этот звук безвылазно — а он как налетел, как полонил своими ритмами! И конечно в наушниках-дебильниках это звучало не как из колоночки «Веги». Я сразу понял, что Металлика ухватила под микроскопом молекулярную суть трэша — высушила её до сухого остатка, и как саданула по ритму непредсказуемой сменой риффов по алчущим, точнее алкающим именно этого ушам подростка! Blackened is the end…

Тут было сразу всё, полная тарелка, до «объедения» — особенно во второй, титульной песне. Ни слова толком не понимая, но улавливая тему (так мы все, недоучки, и ловились на этом пути, воображая песни умнее того что написано!) о Правосудии, которое рушится и продаётся, я кайфовал от всех фишек «Металлики» – до смешного порой простых, как бы до элементов разбирающих риффы, конструирующих их на ушах слушателя, а затем усложняющих до двухбочечных «кастаньет» и побрякушек-«завитушек» симметричных ритм-гитар. Баса я там не слышал, но в то время ещё не очень вообще его роль вычленял и в других альбомах немногих классиков трэша, затёрших советскую и зарубежную эстраду на моих (отцовских) кассетах.

Далее шло азартное ожидание — какие ещё ритмические ловушки поставит Хэтфилд на пути «восточного лада» забористых риффаков? И надо признать, что шло всё по нарастающей. Shortest straw(insky?) как и «Пожинатель скорбей» – великолепно выходили за собственные, ранее созданные рамки. Альбом показывал, как создавать стиль и как его же расширять на удивлённых глазах-ушах фанатов…

Почитав, наконец, тексты песен в буклете купленного недавно диска, я понял, насколько умнее себя самой же последующей была тогда, в золотрЭшерском 1988-м наша группа-кумир! И самое удивительное: в момент когда в СССР бушевала буржуазная ревизия и реакция, их тексты тяготели влево, они были критичны к империализму, были эмоциональной, но местами вдумчивой критикой США изнутри. Ничего этого позже 1991-го на альбомах уже не будет – они рухнут в ковбойщину, попсоватую блюзоватость и дешёвую романтику…

Стрельба в единственной относительно лирической композиции One — тоже была понятна, о войне пели все трэшеры (слово это позже появилось, тогда был только несклоняемый стиль, в первом падеже и понимании). Кстати, названий песен я не знал и списать неоткуда было. Впрочем, чуть позже по «Метал хаммеру» я их вычислил, по хитпарадам выудил — и тут мы начали переписку с Мишей Мэйденом, ещё мне лично не знакомым, на партах нашей 91-й школы.

Помню, в классе биологии (вела её Елена Владимировна у нас в годы пубертатные наши) на втором этаже мы умудрились, вписывая по очереди альбомы Металлики – составить полную дискографию группы на предпоследней парте в правом ряду. Список песен 88-го тоже в духе буриме составляли на одной из парт (возможно, на той же — а вот мой Кинг Даймонд, выполненный с особой художественностью, Хандадаш Гаджиевич, завуч — заставил собственноручно оттирать «шкуркой» от парты в классе истории). И только потом, уже вместе играя в актовом зале всё той же школы (по окончании её, в 1992-95-м примерно) Nothing else matters, выяснили что это были мы! Кстати, из тех альбомов что я вписывал — слышал я только один, 1988-й. Остальные (как и ранний Слэйер – 1983 и 85) мне записывал уже товарищ Мэйден, причём с личных сидюшек, но это другие истории.

Share This:

Leave a Comment