На дворе не только снежок идёт, на дворе последний месяц года, в котором Московская рок-коммуна отмечает (всё ещё отмечает — причём разнообразно, концертами, работой над альбомами) своё двадцатилетие. Не то, чтоб, как я уже ранее оговаривался, мы всерьёз ориентировались на эту внешнюю временную шкалу в нашей работе (экие, мол, долгожители), однако всё же некоторый смысл помимо цифрового-юбилейного, эта дата несёт. И хочется подытожить, хронологически зафиксировать и проанализировать пройденный путь, что и ранее предпринималось мной по более скромным поводам. Вспомнить концерты, альбомы, бойцов — рок-коммунаров, которые уже не с нами по разным причинам, ну и конечно, отметить условными наградами неизменно-наших и новых бойцов!
Мысли о необходимости такой «канцелярской» работы забродили в голове моей координаторской на концерте «Строк и звуков», где произошла метаморфоза, подтверждающая законы диалектики времени — и как рождалась из знакомой группы новая, незнакомая, я ещё расскажу подробнее позже, а пока вернусь к старту. Это приятно, когда направление пути не менялось — озирать пройденное, оценивать вспаханное поле и всходов ожидать…
Плакатик, что вы видите сверху, как и первая публикация в майской «Молодёжной политике» с упоминанием МРК — наши документы, наши реликвии в некотором роде. Подтверждающие право пребывания во времени, в 21-м веке не на правах пассажиров-попутчиков «существующей власти», но на правах посягателей на течение времени и событий в русле «работает не на нас» (а властелины социального времени, в котором мы живём и творим — увы, нам хорошо известны, и за это время так и не сменились). Вспомним не только группы, но и периоды творческой и агитационной работы МРК.
Период первый и год 2001-й: Отход, 28 Панфиловцев
Всё это с изрядной вдумчивостью и созерцательностью описано аж в двух книгах — «Поэме Столицы» (часть 2) и романе «Времявспять»,- однако выжимку всё же сделать придётся по такому юбилейному случаю. С осени 2000-го, наслушавшись первого кассетного (среди магнитоальбомов, на самом деле — третьего, предыдущие, «Красная сотня» и «Завтра день литературы», я услышал лишь десятилетие спустя) альбома 28 Гвардейцев Панфиловцев и обнаружив внутри него телефон «по вопросам концертов и распространения» (позвонил в штаб АКМ и Трудовой России, пришёл на собрание) — я сближался с Авангардом красной молодёжи и существовавшим в недрах АКМ коллективом, который уже видал на сцене. Это был концерт в кинотеатре «Авангард» (на Домодедовской), где 28 ГП разогревали ГО.
Там я глядел на Славика Горбулина, в 1999-м ещё единственного вокалиста 28 ГП, из зала. Собственно, его я увидел даже раньше Егора Летова — то была первая очная встреча с ГО после десятилетней аудио-подготовки. И вот, шаг за шагом, я стал свой Отход вести в направлении медленно формирующегося братства, которое пока никак не называлось, и меж собой, кстати, ещё мало общалось. У 28 ГП в нашем отходовском отношении был здоровый скепсис — хотя я и приносил в подвал на Пролетарской, в штаб АКМ/Трудовой России демо-кассету, впечатление она произвела не яркое, в частности, на Иван Баранова: гранжОк какой-то. Между тем, были уже в репертуаре моей ещё школьной по происхождению группы — песни, сближающие нас содержательно, и написанные задолго до «Авангарда», в период 1997/98 примерно. Это песни «Власть вещей» (вскоре войдёт в репертуар уже эшелонский) и «Право на» (звучала только на альбоме «ОТветный ХОД» 2000).
У 28 ГП, конечно, были песни куда радикальнее — взять ту же «Мораль», которую они однажды на саундчеке перед концертом в «Улан-Баторе», кажется, играли Егору и Наташе. Егор тогда вслушивался в то, что посеяно им же — его пугали и одновременно восхищали и парни из группы RAF (с гитарами в форме автоматов), он же сосватал их лэйблу «Хор», однако альбом так и не вышел, а группа так и не выступила в «Авангарде», поскольку концерт, назначенный на второй декабрьский день — отменили из-за сломанных фанатами рядов фанерных кресел. Ломали их, собственно, при мне — я был ряду в десятом, и фанател в зале, как выше сказано. Я отчётливо помню даже отдельные персонажи из зала — пузатенького бородача в чёрной «родной» майке Slayer, который улыбчиво встретил раздаваемые мной листовки (нарисованные мной в пэйнт-браше и распечатанные на школьном принтере — я работал школьным психологом в родной 91-й) со скабрезной карикатурой на Дядю Сэма, ирокезных панков в турецких свитерах, камуфляжного Дениса Тихоцкого из Трудовой России (потом — был координатором Левого Фронта в период 2006-2009), выполнявшего функции охраны сцены — но при этом очень внимательно слушавшего все песни на корточках…
Так из зала выбираясь потихоньку на сцену, со здоровой, дружеской завистью к 28 ГП, выпустившим в конце 2000-го второй за два года кассетный альбом на условном лэйбле «Звуки АКМ» (альбом можно считать эталоном red metal) — мы и шли к созданию МРК, которое стало лишь констатацией на уровне командования АКМ формирующейся красной субкультуры. Тут любой термин подойдёт — и субкультура, и контркультура (если за культуру, за норму — считать похабный ресторанный русский рок), однако первичны песни, и тут я просто отсылаю товарищей современников и новобранцев к альбомам 28 ГП «За Родину!» и «Всю правду в небо» (в первом, кассетном издании — «Посторонним вход запрещён»).
Не с первого раза (в кинотеатре «Марс»), но мне удалось «Отход» вписать на разогрев «Гражданки» — и в мае 2001-го состоялось выступление уже не ведущих меж собой социалистическое соревнование в радикальности-антибуржуазности текстов групп, но именно рок-коммуны. В кинотеатре «Восход» и сами репетиции строились на товарищеской основе.
Период первый, год 2002-й: Анклав и Разнузданные Волей
Выступление в «Восходе» сплотило Отход и 28 ГП настолько, что из тесных объятий и родился Эшелон — правда, кому-то это показалось уходом Ивана Баранова и созданием им собственной группы (товарищ Горбулин его вполне обоснованно ревновал — но понимал при этом, что мы продолжаем развивать их краснометаллический стиль и делаем общее дело). На одну из первых осенних репетиций Эшелона заглянул Егор Махоркин, рассказал о своей группе Анклав, об участии в конкурсе «Песни сопротивления». Товарищ Петухов, приведённый первым нашим гитаристом Мишей Рудиным в группу барабанщик — был одновременно и барабанщиком Анклава, причём в нём-то он играл давно, с 1998-го примерно года. Группа записывала панковские по звуку и содержанию кассетные альбомы, но хождение они имели в узких кругах, как и альбомы Отхода (коих за десять лет существования группы в разных составах наплодилось аж восемь). МРК — давала всем новые просторы, как минимум, кассетные развалы в вестибюлях кинотеатров, где проходили концерты МРК с ГО. А ГО, как мы помним, ещё была в «красном периоде» своём (примерно по 2004-й год).
Первое совместное выступление уже четырёх «опорных» групп МРК состоялось зимой 2002-го в клубе «Ю-Ту» (тоже в здании советского типового кинотеатра «Балтика» находившегося), задворки которого теперь занимает торговый центр «Калейдоскоп». Выступлению предшествовал телефонный разговор мой с Алексеем Кольчугиным, лидером Разнузданных Волей. Я, собственно, вёл переговоры от имени МРК насчёт выступления в «Ю-Ту», а арт-директор оного клуба был знакомым Кольчугина. Алексей не стал скрывать, что на наши коммунистические идеи — ему, в общем-то, плевать, просто он дружит с Горбулиным и 28 ГП близкая ему, родственная группа, вместе пели на лестничных клетках, вместе росли в 9-м микрорайоне Тёплого Стана… И вот, на сцене хорошо знакомого моему Отходу «Ю-Ту», где мы выступали в случайных обоймах «абонента Татьяны» (её ник на пэйджере), — состоялся концерт, где мы впервые услышали Анклав и Разнузданных Волей. Чуть раньше, чем он оказался на сцене, показал себя в безумных сольных плясках кобэйнящий вокалом Николай Барабанов (точнее, Колька Онли — так тогда он именовался), один из голосов Анклава. Народу было побольше чем на концертах Татьяны, однако всё же не более человек двадцати…
От концерта до концерта «Обороны», где МРК имела возможность не просто петь-выступать, но агитировать вступать в ряды АКМ и других молодёжных коммунистических организаций — было много времени, и клубные концерты стали учащаться. Ещё один совместный концерт в составе той же базовой четвёрки МРК состоялся в «Р-Клубе» всё той же зимой 2002-го.
Проходившие до 2001-2002 годов отдельные, сольные выступления вышеупомянутых групп МРК — собирали, конечно, мало зрителей. А сплочение в МРК — давало нечто большее чем сумму зрителей, давало общее политическое, оппозиционное направление, которое массовостью на сцене привлекало внимание слушателя и за пределами зала. В этом была нехитрая формула «синтезирования» МРК. Тем более что аполитичность очень быстро тогда выходила из моды — на свет показались всходы посеянного неожиданным для нас в 90-х «левым поворотом» ГО. Не все группы МРК изначально имели явную политическую окраску, как те же Разнузданные Волей и Анклав, стоящие ближе к правому антиглобализму и философскому идеализму, однако сплачивала в первый период всех борьба с Системой, которая одним казалась бездуховной, другим — экономически опустошающей Советскую Родину и системно грабящей рабочий класс.
Это выступление 28 Панфиловцев перед ГО в «Улан-Баторе» — 1 декабря 2001 года. Перед ними выступали мы — тот самый «Концерт с ГО», первый кассетный альбом (2002).
Период Второй, 2002-2006: Рабочий Квартал и Левый(е) Марш(и)
По сути, конечно, никакого отрыва второго периода работы МРК от первого, нет — не может быть рубежа в ходе нарастания, он скорее напоминает следующую ступень. Однако, один определяющий этот отрыв аспект всё же имеется — выступления с ГО перестали быть основными, несмотря на то, что продолжались, и росла аудитория. Где-то в 2003-м дружно (кроме разве что Разнузданных Волей) ориентировавшаяся на Летова «квадрига» МРК вышла уже в самостоятельные плавания, сама того не заметив. Это доказал РОК-ПЕРВОМАЙ 2002-го на площади Революции, где с грузовиков КПРФ выступили Эшелон, 28 ГП и День Донора от лимоновцев. МРК становилась ядром, притягивавшим прежде разрозненные, но вполне радикальные, интересные коллективы.
И дело тут не только в маршах «Антикапитализм», которые из «красного туризма» по Подмосковью превращались в центре столицы в акции всероссийского масштаба и резонанса (2002-й стал рубежом и скачком — несмотря на минимум звукотехники на Маяковке, фактически акапельное исполнение нашим вокалистом Иваном Барановым «Красной армии», а Кольчугин пел всё же под акустику) — дело в коллективном разуме, который в МРК порождал всё новые инициативы, в здоровом соревновательном духе, побуждавшем писать всё новые песни, устремлённые остриём поэтического пера в ельцинско-путинский режим, записывать альбомы, придумывать новые фестивали. Причём идеи не всегда исходили от групп-членов МРК — как, например, с Че-фестом, который как почин через некоторое время подхватила калининградская группа Дом Советов (нынешний кандидат на вступление в МРК, кстати).
«Че-фест» (проводился 14 июня, в день рождения Че и Егора Махоркина) — явно леворадикальную по духу фестивальную инициативу в 2004-м выдвинул член лимоновской партии и АКМ одновременно Дмитрий «Шпиён» Огнеев, называвший себя сотоварищи «ННТК». На этом фестивале московская «квадрига» МРК познакомилась с Рабочим Кварталом и очень обрадовалась столь альтернативно и радикально звучащей группе из Тутаева (не путать с попсовато-путриотической группой-тёзкой из Читы). Ощущалось что начатое нами (продолженное летовское — если помнить «левый поворот») дело — давно не локальное московское явление, а всероссийское. Тогда-то мы и подумали, что придётся убрать из названия «М» (хотя, и на первом концертном кассетном альбоме Эшелона, и на прочем, дисковом продакшене ещё стояло первое «клеймо»).
Ставшие ежегодными осенние молодёжные марши серии «Антикапитализм» завершались всегда выступлением рок-коммуны и иногда пришлых хэдлайнеров вроде Приключений Электроников или Наива, но на них мало оставалось актива. Уже к 2004-му году РК выходит за рамки Москвы, к ней примыкают Левый Марш из Вологды, Рабочий квартал, Мой Пулемёт из Тутаева и Ярославля. Кстати, по приглашению Левого Марша Эшелон выступил в Вологде мини-составом (Баранов + товарищ MAIDEN, барабаны фонограммой). Концерты РК проходят всё чаще за пределами Москвы — во Владимире, Воронеже, Минске, Ярославле.
Напомню, коммунистическая, революционная, антифашистская, социально-прогрессивная направленность идейная, конечно, присутствовала в полном объёме не у всех подряд групп РК, тут всегда был широкий спектр воззрений. Да и оппозиция тогда была, как ни крути, лево-патриотической… Шло медленное созревание воззрений в левую сторону, «революционное накопление». Между тем и политическая повестка всё чаще требовала участия групп МРК в ней, причём — на площадях.
Крупное открытое выступление групп РК на «Антисаммите» в Ленинграде летом 2006-го года – Разнузданные Волей, Рабочий квартал, Анклав надолго запоминается левыми не только в РФ, но и антиглобалистами за её пределами. В мае того же года имелась возможность Эшелон, РВ и Анклав свозить в Афины на 4-й Европейский социальный форум (там на бывшем олимпийском аэродроме, — остановка трамвая «Агиас Козма», — было несколько сцен для рок-коллективов), но по глупой орг-причине рок-десант не удался (не было загранпаспортов у большинства коммунаров, включая Ивана Баранова).
Вторая половина нулевых, третий период (2006-2012)
2007-й год и дальнейшие годы — характеризуются спадом активности РК. Даётся в марте 2006-го совместный концерт в клубе «Жесть» (и то инициированный проезжими польскими документалистами, которым нужно было подснять ужосов остатков тоталитаризма), где хэдлайнером был Вис Виталис – и затем как будто снова зима настала. Нет, и ранее были отельные, причём большие концерты Анклава и РВ — в клубе Б2, неоднократно – помогал Илья Кормильцев и его издательство «УльтраКультура» презентациями книг, к которым выступления групп РК так подходили – например, «Последний проклятый поэт» (о Моррисоне + его стихи). Но это было уже, скорее, одиночное плавание, без драйва рок-коммунарского. К 2011-му и второй состав Эшелона начинает распадаться – главным образом из-за идейного перерождения Ивана Баранова. Как раз-таки – в реакционерство, православие, монархизм, антикоммунизм. Об этом, как и обо всей РК тех боевых нулевых годов имеется роман-эшелон «Времявспять» (2017).
Последними крупнейшими совместными концертами за вторую пятилетку нулевых становятся в 2008-м: весенний концерт Анклава (видеоверсия его существует только в формате DVD — сам бы посмотрел с удовольствием, я там читал стих памяти Егора Летова) и презентация двух частей романа «Поэма Столицы» в Билингве, в мае: Анклав, Алексей Кольчугин (акустика), Отход (Тоныч, Джек, Петухов), Вис Виталис выступили лихо.
Были выступления групп МРК (чаще порознь) и потом, в 2009-м, даже в 2011-м летом (в подвале Музея Маяковского — на дне рождения Кольчугина), но шли они по затухающей.
Третий период, который не был отмечен частыми концертами и «антикапитализмами», однако, был богат на альбомные релизы – «Горло бредит бритвою», «Ветви и молнии» соответственно Анклава и Разнузданных Волей, у последних ещё и сингл «Ветер в голове». Алексей Кольчугин выступает сольно, акустически в Москве с отделившимся от ДДТ Вадимом Курылёвым в тот же период. И к 2011-му РК приходит всё же весьма разрозненной, склонной звать себя рок-содружеством, рок-сопротивлением, но не изначально…
Однако фестиваль «Буревестник-2011«, который можно считать анонсом «болотного периода» — на той самой Болотной, под памятником Репину, — состоялся в августе всё же силами всё того же Левого Фронта (в который влился АКМ), где играли даже сибиряки (Манагер) и ленинградцы (Электропартизаны), но ни один состав МРК не выбрался на деревянные подмостки…
Анклав тем временем к 2012-му завершает второй, концептуальный альбом «Борец против своего времени», а Эшелон, потеряв на полпути Баранова, дописывает к концу 2013-го двойной альбом «Песни пьющих солнце». Разнузданные Волей ещё ранее коллег, в 2011-м дописали самый профессионально звучащий, но уходящий поэтому же далеко в арт-рок альбом «Взгляд на Солнце» — в названиях альбомов отражается суть боевых нулевых, устремления, дерзания и отчасти у некоторых уже и отчаяние от недостижимости идеалов.
Волна протеста по поводу выборов в очередную Госдуру (и внутри него, протеста — стержень революционных настроений), восходившая постепенно к 2012-му и не осилившая бастионов слишком абстрактно ею воспринятой власти – стала спадать и под собой хоронить не только надежды, но зачастую и рок-музыкантов. На проспекте Сахарова, на январском митинге 2012-го, собравшем, как и на Первой Болотной около ста тысяч, включали перед ораторами «Вперёд и с песней» — хит дружественной МРК группы Солнце Лауры. И в том же году гибнет в автокатастрофе Димка Сидибу, в МРК никогда со своим Солнцем Лауры не входивший, но с Анклавом не раз выступавший, любивший попеть «Страшно не умереть», гранжовую песню с альбома «Горло бредит бритвою» — ощущается всей рок-коммуной некий обрыв, начало нового этапа или же конец осознанной коллективной деятельности вообще…
«Проклятые десятые» и четвёртый период (2012-2018)
Конечно, «постболотная» общественная апатия и реакция, захватившая буквально всю первую пятилетку «десятых», отразилась и на МРК. С одной стороны — не бездельничали, мы занимались в основном альбомной, студийной работой, как обычно растянувшейся… С другой — выступления всё же случались, например, у Анклава. В том же 2012-м он даёт в Москве мощный концерт с Союзом Созидающих, где исполняет и мой адаптированный к российской политической ситуации перевод песни RATM Sleep now in the fire. Но и негативные процессы, отражающие общественный разброд, идут. Костяк Анклава, братья Махоркин и Барабанов-Онли — давно расходились в убеждениях по линии «христианство Барабанова/ницшеанство Махоркина», по той же почти причине, что и в Эшелоне (нарастающее христианство Баранова/воинствующий атеизм Чёрного), усугубившиеся православные искания Николая Барабанова (он гораздо раньше нашёл то, что искал Баранов) – доламывают группу. Из которой тотчас рождается Банда Махоркина, в ней барабанит всё тот же, единый в некоторые периоды у Анклава и Эшелона Лёха Петухов, единственным вокалистом остаётся Егор Махоркин, а вторым по счёту басистом (на место внезапно умершего Андрюхи) прихожу я, верный рок-коммунарским традициям.
Нужно это было, честно говоря, мне самому в первую очередь. Навалившееся с 2012-го безвременье — казалось каким-то ватным, сгустившимся и сковывающим сном, из которого можно было выбраться только заиграв громко свой красный рок, ухватившись за плечи товарищей. А мы всё отдалялись — социальные молекулы той творческой составляющей лево-патриотической оппозиции, которая пела о коммуне, о социализме, об альтернативе общественного устройства, к которой могло вести, но не повело восстание. Да и восстания-то не было — так, «беспорядки»…
Долгая, все нулевые восходившая линия работы по сплочению оппозиции на пике своём пришлась на наш разброд (как в Эшелоне, так и в МРК вообще), и — мечтавшие «выстрелить», мы не выступили ни на «Буревестнике-2011», ни тем более потом, вместо нас на Сахарова в июне 2012-го пела Louna — буржуазная верхушка «болотной волны» (КС) имела свои вкусы, а Удальцов о нас и не вспоминал после «Буревестника». Морально давило не только вполне ожидаемое, закономерное поражение «болотных протестов» (в которых я участвовал весьма избирательно), посадка в тюрьму хорошо нам знакомых лидеров ЛФ, но и падающие рядом, совсем рядом «бомбы небытия». Не только гибель в автокатастрофе вернувшегося из мини-тура в поддержку альбома «Всё что с нами происходит» Димки Сидибу (по пути к традиционному месту зимнего отдыха МРК на анклавской даче в Омутищах), но и смерть Андрюхи, басиста Банды Махоркина. Я его лично не знал, однако в составе Банды конечно же принял участие в концерте его памяти — играли очень разные люди и группы, включая «Калифорнию», чей гитарист Женя Мазанов играл и в Банде… Кстати, вот он, Андрюха — играет анклавскую «Чуму», которая звучала ещё голосом Барабанова на «антикапах» не раз. Выступают парни на фестивале «Муза непокорных», который проводил Сахаровский центр в 2014-м весной — я на нём тоже выступал, но отдельно и с акустикой, пел «Песню пьющих Солнце» с нового эшелонского альбома (о котором чуть далее).
2014-й как бы шоково завершал период разброда и апатии — логически демонстрируя, дразня даже мечтателей о революции вообще (без марксистской конкретики) тем, что легко сбылось в Киеве, но не получилось в Москве. И яма, и гражданская война, тотчас разверзшаяся там после «национальной» революции (конечно, не революции — а переворота, у власти остался тот же класс, просто иные группировки) — заставляли двигаться нас, оторопевших от исторических событий, в которых мы вообще-то готовились аж две пятилетки, тренировались — занять активную позицию. А тут — оказались на обочине, и История нас обгоняла иным, правым маршрутом. Это продолжал рушиться, расползаться Советский Союз — нетолько в границах, а в умах… Горел Дом Профсоюзов в Одессе, лилась кровь наших товарищей из Боротьбы, КПУ и ЛКСМУ в нём, война на Донбассе началась — откликом на которую (несложно догадаться, с какой стороны — «ах, этот ужас имперского гнёта!», типичная либеральная некритичность, бегство от советской идентичности) и был фестиваль в «Сахарнице», сопровождённый тенденциозной фотовыставкой (очень напомнила мне она антироссийскую фотовыставку про АТО в киевском музее Великой Отечественной войны, который под Родиной-матерью).
В общем осенью 2014-го я с радостью вошёл в состав Банды. Это был ещё и выход из личной депрессии, связанной с сугубо семейным аспектом бытия (кто читал или смотрел, хотя бы самое начало сюжета, «Географ глобус пропил» — понимает, о чём речь). Первые репетиции на Полежаевской, прямо рядом с метро, в массиве гаражей — были трудны: пальцы отвыкли! Поначалу медиатором играл, ещё долго не мог отказаться от этих «костылей басиста», какой-то психологический блок был. Но всё же, при поддержке рок-коммунаров выход из пике начался. И в том же 2014-м, под Новый год мы выступили в клубе Трофимова, находившемся близ ВГИКа, на улице Вильгельма Пика, в двух шагах от здания Коминтерна. Первая песня — всё та же «Чума», конечно, идеально выражает состояние наше в первой пятилетке «проклятых десятых»…
Продолжу свой рассказ завтра — чтобы не перегружать восприятие. Всё же двадцать лет — не кот наплакал, а вспомнить надо ВСЁ, как в той американской фильме…
Продолжение следует
Материалы по теме:
К двадцатилетию Московской рок-коммуны. Майский старт
К тридцатилетию ОТХОДа — «Труби, Гавриил!» в стиле red metal
){kind=link}