Главной идеей всего этого антиюбилейного по сути (не по форме), рядового для МРК сотоварищи мероприятия — было обобществление, так сказать, даты, свалившейся на меня одного. И с самого начала, без моих вводных даже, товарищи эту самую суть уловили и «озвучили», как говорят в случаях официоза, а у нас-то всё сильно наоборот. «Дима — это точно не про пафос» — сказал открывший концертик наш Игорь Каспер, и был прав. Ориентируюсь в этом отношении на Ильича, «себя под Лениным чищу».
И, кстати, песня о Ленине, точнее, кавер Каспера на советскую песню 1970-х годов — был очень актуален как наш ответ декоммунизациям всех стран и постсоветских режимов. Хорошо, весенне звучала песня, хоть и захолонуло над Яузой в этот денёк, при ярчайшем солнце, при ясном небе… И «Второе мая» не зря оказалось в списке песен Каспера, хоть мы принципиально ни с кем не общались на предмет согласований там каких-то… «Что душе угодно» — в мой день, пожалуйста, так. «Это знает моя свобода»!
МРК проводила трижды «Одесский реквием» (в одном из которых, в 2018-м, как оратор принял участие небезызвестный Сёмин, замолвивший доброе слово за Путина со сцены «Алиби»), и ни от чего в своей биографии-активности не отказывается (если это не начала использовать в своих целях буржуазия). Другой вопрос, что на фоне захватнической войны меркнут такие эпизоды, ставшие для сырьевого империализма всего лишь casus belli. Но песня-то пишется в конкретно-исторической и даже конкретно-эмоциональной обстановке — как призыв к похожим, как коммуникация, как попытка сформировать круг взаимопонимания по теме… Тут «культура отмены» неактуальна и даже противопоказана. Весь вопрос в том, что имеет общего нынешний «онтифашистский» официоз типа SHAMANа (который «идёт до конца») и довоенные выступления на «реквиеме» в 2017-м команд МРК — «Банды Махоркина», «Строк и звуков», а так же Виса Виталиса и Сергея Летова.
Вообще, порядок выступающих я не составлял, не продумывал именно как последовательность — даже тут была «горизонтальная» спонтанность праздника в летовском понимании. Но, что надо отметить, расположились товарищи в итоге — вполне логично, и нельзя сказать, что кто-то доминировал в ущерб другим. Товарища Кубалова, конечно, не хватало, но у него была уважительная причина в тот день отсутствовать.
Выступивший вторым Николай Барабанов («Анклав») прочёл в тему и стихи свои — некоторые из которых я ранее даже «отрецензировал» в рамках фиксации впечатлений от его небольшой, но этапной книги в «ЛР», — в коих ощущалось подытоживание прожитых нами вместе, хоть и с разных позиций периодов. А вот особый гранжево-распевный драйв песен Николая оценил вблизи уже не я один, но и подоспевший Товарищ Кот (псевдоним), причём не только киванием в такт, но и последующим раскрепощением в танцах… Отдельным подарком была песня «Труби, Гавриил!» в версии «Наутилуса», которую спел Николай, не зная, что прозвучит и наша, более ранняя (1991) отходовская версия в эшелонном электричестве.
Антон «Тоныч» Голышев выступить планировал скоро, однако, сама по себе добрая, доверительная атмосфера располагала поиграть подольше. И если «Балет» (с альбома «ОТветный ХОД» 2000 года — на нашем отходовском сценическом сленге «Чайковский», — по клубам в конце 90-х мы играли её не раз) вышел на безупречно звучащей его акустике, вылетел как-то разом, то «Одиночество» (песня АндрЕва Смирнова из «Бродячего оркестра» на слова Володи Булчукея, нашего «крёстного» звукача из 91-й школы) не давалось сразу Тонычу, и даже это вернуло доверительное эдакое ощущение квартирников и сейшновости. Даже «Крематорий» прозвучал в заключение — наивесёлая и казавшаяся дюже философской поначалу группа, которую я услышал весной 1990-го в Карпатах на базе МГУ впервые, вместе с «Сектором газа» и «Любэ», в кассетные времена. Годом позже, в марте — под ДДТ танцевали медлячки с платоническою страстью моей Юлей Валовой там же…
Кстати, мы не случайно и в таком «безсофитном» скромном месте собрались, — я ещё в декабре на юбилее нашего Алекса проникся сохранившейся (или даже привнесённой) тут атмосферой 90-х, и подумал, что лучшего рок-ДР и не придумаешь. И товарищ Семёнов, фронтмэнище наш — таки сделал мне именно такой подарок, за что ему, а заодно и его Вике-половинке большое пролетарское спасибо!..
Воспоследовавшие далее «Разнузданные Волей» в двухгитарном (более классическом в моём понимании) составе, с неизменным Лисом на басу и Жестиком (экс-басистом) на барабанах — наконец-то дали того тяжёлого рока, местами с элементами неожиданности и импровизации, которого я давно не слышал от «олдОв» МРК, сконцентрированных больше на искусстве подачи с помощью музыки сложных текстов.
И здесь была превращена в пламя воистину та самая искорка, которую ухватывали, уносили с собой с открытых площадок участники «антикапов» первой пятилетки боевых нулевых! «Струны мои» звучали уже, наверное, в третьей, если не четвёртой версии (мне пока нравилась более прочих альбомная на «Взгляде на Солнце» 2009 года), и звучала песня свежо, в ней ритмически появился «воздух» для шагов вверх по куплетам…
Остаётся для меня поныне загадкой только длинная метафора «струны мои <…> это преданность жизни России» — хочется её как-то углубить (длительность, длина — в помощь). Но рок без таких загадок — не рок!.. (у нас в первой, Рудинской версии текста титульно-одноимённой группе песни было тоже: «Эшелон — это месть, наша месть палачам…») Кто-то назвал бы это магией, но спокойная и трезвая (что существенно) атмосфера нашего общего праздника располагала к такому проникновению-восхождению сквозь «толщи времени», словно толщи этажей, находящихся над нами (а дом массивный — как рассказал Николай ранее, тут репетировала даже «Коррозия металла» в 90-х, а в 00-х был клуб Фронта радикального искусства «Цитадель», то есть место «намоленное»)…
И вот, собственно, что мне не казалось, а было вполне общедоступно, очевидно — это играли практически те же «РВ», что и в 00-х, и это не реверанс там какой-то, не «бегство от эйджизма», а просто моя констатация… Доля неустойчивости-импровАйза не оставила нас и при исполнении отходовской композиции «Тайна мелодии» с альбома «То что должно быть коротким» (1992-95) — где прозвучало чуть меньше, чем надо слов, а вот часть басового соло вроде бы прошла почти по «партитуре», хотя и на альбоме это была вписка примерно намеченной, но импровизации.
Прекрасно помню, как мы на школьной дэке накладывали школьную же Гитару «Бас-1» (но уже с «иностранными» струнами) на записанную ранее гитару «Йолана» Паши Бородина, где уже был начитан мною мой же текст. Всё на кассетах тогда носилось и туда же записывалось. В радиорубке Володи Булчукея на 5-м этаже — я да Минлос, шуршащий текстами альбома. И отечественная гитарная примочка Тоныча фирмы Rostex («Ростех» — не родня?) с простейшим названием Distortion — вот что заменяло басовую примочку. Конечно, тогда у нас не было никаких, как у Flea, жёлтеньких Boss’ов специально для бас-гитар… Но и сейчас вышло близко к оригиналу! (жаль, на видеозаписи так плохо слышен басовый солячок!) То есть мысль творческая работала в 1995-м наша даже без наличия нужной техники — работала в направлении «Анестезии» Клиффа Бёртона, что, наверное, угадывается… Поскольку и текст я прочёл с дурацкой купюрой во второй половине, даю здесь целиком:
Тайна мелодии улетает от нас
Она летит между домами, отражаясь в окнах на закате,
Она стремится прочь от всех стен, пытающихся
Повторить её, вспомнить её, передать её, предать её…
Отзвуки тайны оставили ритм:
Иллюзию, 400 раз отражённую стенами,
Но тайну нам не настичь,
Она от домов устремилась вдоль зимней дороги,
Сопутствуя пожилым отблескам солнца…
В погоне мы словно забыли о времени года,
Привлечённые отзвуками в открытых по-летнему окнах,
Именно там мы встретились впотьмах,
Вместе выглянув за окно,
Вслушиваясь в исчезновение тайны мелодии,
Улетавшей прочь от нас, прочь от наших слов,
Исчезавших вместе с солнцем,
Мелодия оставила нас вместе, шутя над каждым щедро,
Даруя тебя мне и меня тебе вместо своей тайны…
Завершилось выступление «РВ» зачтением моего верлибра из дебютной книги стихов «Выход в город» (1999), дарованием всё тем же Ильёй Лисом мне пионерского галстука — ибо как побывавший лишь в октябрятах, Илья, конечно, поныне берёт пример с пионеров. А ирония истории в том как раз, что в ВЛКСМ ни я одноклассники, конечно, не вступали, ибо на нас он и пресёкся, тот, исходный комсомол — и в СКМ РФ я вступал уже в мае 2000-го года, чему сопутствовала защита от сноса Ресиным и Ко конструктивистского дома №6 на Рабочей улице, отражённая в поэме «Дом»…
Далее замечательно выступил подоспевший Дмитрий Белый. И даже акустика Тоныча ему подошла, внешне родственная с его собственным, в этот день по уважительным причинам отсутствовавшим инструментом. Товарищ Белый качнул аудиторию легко — поскольку выступает еженедельно, и характерного акустического драйва (даже с простуженным горлом) не утрачивает ни на миг… «Забастовка» прозвучала как резюме долгого пути Коммуны, неотъемлемого от борьбы вновь в своей же стране ставших пролетариями, — причём на пути МРК лозунги и принципы не менялись ни разу, лишь становились пропагандистски яснее.
Мы не углублялись в межпесенных словесах в историю прихода Дмитрия в МРК на кружковом закате «проклятых десятых», однако наши звуки долетели до него в бытность его анархистом в Новороссийске. И даже тут замыкались важные контакты наших смыслов, истории МРК, которую я время от времени пополняю новыми главами.
Жаль, конечно, что в этот день с нами не было Кирилла Медведева* («Аркадий Коц»), однако из-за недавней истерии вокруг несостоявшейся в «Фаланстере» презентации его книги, Кирилл был вынужден отправиться вновь в политическую эмиграцию (хотя возвращался-то вроде навсегда). Лично я не сомневаюсь, что он бы выступил с акустикой, как недавно на Покровских Воротах, хоть и под псевдонимом… Однако Коммуна сомкнула плотнее ряды, благо, есть, кому.
И впрямь — а кто в нашем стольном граде мог бы из коллективизированных рокеров похвастаться таким постоянством работы и усилий? И даже преемственностью идейной, традицией революционной? Вот была задолго до МРК, в прошлом веке даже, за порогом миллениума Московская рок-лаборатория в 1980-х — и что осталось от неё в 90-х? Как переходная форма, она капитализмом была сметена! А ведь в ней состояли и получали доступ к большим аудиториям (через литовки, кстати!) такие священные для металлистов группы, как «Шах», «Легион» и, кажется, «Коррозия металла»… Без внешних рамок и концертных выгод — оказались друг другу не нужны группы! В Коммуне же всё иначе.
О своём выступлении, наверное, нескромно рассказывать в данном случае — лучше показать, а это в ютьюбном формате (другое сюда не вставляется) потребует времени заливки, в ВК это можно увидеть вообще почти в полной версии. Могу только сказать, что наш plug and play, хоть местами что-то и отрубалось по мистически глупым причинам (плохой контакт в басовой моей примочке из-за новой, поспешно впихнутой «кроны», гитара нашего Саши, умершая на 5 тактов в самый ответственный момент — на премьере «Цветов восстания») — но только добавляло аутентичной атмосферы, столь знакомой нам даже по площадям. На Рок-Первомае в 2002-м было ещё веселее — ветер с дождиком едва не сорвал все выступления, но достался он «Эшелону», и мы выстояли, как ранее «Анклав» и «28 Панфиловцев», а так же лимоновец Саша Аронов с нашей ритм-секцией…
Вот говорят «именины сердца»… У меня было почти так, потому что — не только у меня, не ради одного слушателя. И приехавшие аж из Рузы и Ярославля товарищи, и поздравлявшие 9 марта из Новосибирска, а 10-го днём из Израиля (тоже, кстати, музыкальный соавтор — у Паши Бородина дома на Поварской целый миньон его записали, Алексея Кравцова) — все эти голоса прозвучали в день концерта для меня словно бы синхронно, согревающе в захолонУвшем моём пятидесятом марте!
И хотелось, может, благодарить многословно всех со сцены — но и это вышло само собой. Песнями! Поскольку наше выступление, со всеми его сучками и задоринками, было своего рода бенефисом на заданную тему…
Фото Корнелии Орловой
*состоял в Российском социалистическом движении (РСД), признанном нежелательной в РФ организацией
