Удивительное, прямо скажем, духоподъёмное вторжение лета в городские наши хмури, сопровождалось событием куда более значимым, чем температурное потепление… Это был большой электроакустический концерт, которого в новом сезоне ждали едва ли не все уцелевшие, усидевшие на месте левые. Некоторые, увы, отбыли в Грецию подзарядиться забастовочной энергией просвещённого пролетариата, однако и небольшое помещение «Джао-Да» не резиновое. Заполнено было адекватно: правы оказались те, кто пришёл, но и те кто не пришёл – тоже (душноватое помещение переполнять опасно для исполнителей: банально не хватает воздуха поющему)…
Вступительная часть Василия К. (отчего я решил, что это Василий Кузьмин, ведь он только потешные песни признаёт и почти поёт?) была анархически-многогранной, но преимущественно мрачной. Особенно резанула ухо моё и, наверное, Романа Осина, как галёрки целевой аудитории, «краснопёрая рота» (я почти услышал аплодисменты КонZтантина КинчеVа – из его правого, мягко говоря, лексикона первое словцо), впрочем, у «системных» (на хипповском сленге) авторов и правда своя и право своё. Мы можем только хлопать или не хлопать (и конечно, не дверьми). Зато сильно порадовал в репертуаре Василия К. Михаил Светлов! В этой песне и просветительская и политическая роль сыграны по партмаксимуму: аудитория полезет искать стихотворение о нерасстрелянном махновце Кольке у раннего Светлова и прочтёт попутно много важного, революционного, советского, мы же, беглые от социал-шовинистской партийности интернационалисты, сочтём красно-чёрную союзность на данном этапе всё же действительной, а не только желаемой.
А вот выступление Вадима К. – это был сплошной вдох и сплошной же голос для всех тех, кто пережил период прикуса языков. Мне кажется, потому не было громко подпевающих, что многие торопились продумать в пространстве знакомых, но реально звучащих сейчас как высказывание песен – какие-то свои мысли, не осмеливавшиеся оживляться без подобающей им среды. Низкий потолок «Джао-Да» разверзся, воображение и мышление в категориях «превратим войну империалистическую в войну гр…» — обрело просторы! Все прошлогодние назидательные кошмары официозного милитаризма слились в эфирное (то есть лёгкое) убожество, которое может через бульвар сдуть в сторону близкой АПэшечки дружным выдохом окрепшее в своём неприятии братоубийства большинство.
Нас именно большинство, и не надо стесняться себя им чувствовать! Вот уже за эту силу, суммирующуюся из вроде бы непротивления злу насилием, из анархо-индивидуализма, неучастия в аферах правящего паразитарного класса – громадное пролетарское спасибо товарищу Курылёву! И потому всё знакомое и незнакомое (мне), включая «Прощай, оружие!» — звучало в резонансе продолжительных аплодисментов, благодарного, вознаграждённого ожидания, высекаемого сейчас из струн, как кремнем искра для костра, взаимопонимания.
Что вспоминал я за то, показавшееся мне недоверчиво-кратким время, что пел Вадим? Когда он жал на волшебные клавиши примочки, выпускавшие вихри и драйвы в сторону эфирных демонов войны, — вспоминал я декабрь 2001-го, кинотеатр «Марс» и увлекавшегося педалями своего процессора Егора Летова (Сергей вытворял рядом похожее на саксофоне, сколько мог) – правда, электроакустика Вадима и полноформатное электричество ГО это разные стихии. Но что-то очень родственное было в этих недолгих моментах. Я тогда тоже слушал с правой галёрки, от пульта. Единственное оставшееся видео с того концерта снимал стоящий рядом со мной закомплексованный, прыщавенький Андрей из «Красного Ежа». Сейчас и не вспомнят такой молодёжной организации, а она была, возглавлял её авиакамуфляжный Березин, защитник Дома Советов (проводил «Ёж» непостижимые нами нынешними акции – то совместно с «Коррозией металла», то с Сатариалом — в общем, Lenin from Hell, но под красным знаменем, для привлечения «неформальной молодёжи», безуспешного)… Сколько орг-росточков на наших глазах пробивалось сквозь асфальт утрамбованный «катком 90-х»! Не все превратились в деревья…
Вспоминал второй приезд МРК в полном составе (4 группы) в Питер, 2019-й, осень. Тогда Вадим пришёл в клуб «Сквер» с этой самой, двухцветной, как «Воспоминания о мире» электрогитарой своей 12-струнной — поддержать почин путешествующего фестиваля «Не пряча лиц». Многое из спетого в «Джао-Да» звучало тогда с меньшим напряжением, вольтажа добавили два последних года.
Вспоминал и как сами тут, в 2013-м почти рок-коммуной (группа Аркадий Коц не входила в неё ещё, и звучала угарно-панковски в том составе, Кирилл Медведев буквально перекрикивал инструментал) пели с Егором Махоркиным в две акустики на концерте-сборе средств для семей восставших и осуждённых на суровые сроки рабочих-нефтяников Жанаозеня. Итогом концерта стали для меня лично знакомство и дружба с величайшим среди анархо-коммунистов практиком антимонархизма Андреем Соколовым (РКСМб, НРА).
Ещё вспоминал электроакустику Егора в подвале ОГИ в этих же краях – в Потаповском переулке, самая первая точка ОГИ (книжный магазин + кафе с маленьким концертным пространством). Я на ней не был, зато внимательно отсматривал с ВХСки. Тоже было душно, но при этом единодушно! Хотя песни-то по динамике, низкоголосой подаче – по всему в общем, — сильно иные. Это, кстати, подтвердил своим кавером на совместно с Вадимом (да вообще, как я понимаю, его силами записанном) альбоме «Оруэлл» и Ермен («Адаптация») – максимально не похожий на оригинал, замедленный «Мёртвый сезон», в котором слова Летова потеряли атакующую убедительность (а навалено там в одну паническую, недиалектическую кучу – столько разного, часто противоположного, что аж стыдно за классика, и нас, кому формула «коммунизм=фашизм» на исходе песни казалась самоочевидной в 1989-м, 90-м, 91-м)… Но Егор-то отвечал противодействием на действие КГБ (карательная психиатрия для творческого ума смерть), осознано воевал антикоммунизмом-антисоветизмом с Системой, и она сдалась почти без боя, потому что не имела идейности, равной диссидентам-оппонентам, в себе же взращённым: самоуничтожилась ревизиями, реформами, контрреволюцией.
Нынче для инакомыслящих и инакопоющих – всё почти так же, только кара куда суровее и классовый враг куда яснее-яхтнее, тут по-советски цацкаться по линии лечения психических причин некому и некогда, могут предложить только перевоспитание на зоне и трудотерапию на тамошнюю буржуазию (а ФСИН неплохо зарабатывает таким образом, сам видел в продающей милитари-прикиды питерской лавке ярлык «ФСИН-габардин»)…
«Тот, кто в атаку идёт – сам себе командир…»
Именно так! Маленькая перестановка слов в припеве центральной песни «чёрно-белого альбома» подталкивает к выводу, к спасительному индивидуализму, через который (диалектически) только и может забрезжить (а без той самой, упомянутой выше среды единомышленников, субъективного фактора – может, и нет) новая коллективность, против которой никакой буржуазно-патриотический приказ не сработает. И упоминание отечества теми, кто как раз его разрушает – весь этот вполне оруэлловский абсурд, который не даром помянут в самом названии песни «Война это мир», — всё это утратит актуальность.
Кстати, когда уличные рекламы вещают о защите отечества рядом с монетизацией этого некогда для советских святого лозунга, да ещё и лица защитника не видно – он похож на «человека-невидимку», только не в бинтах, а в камуфляжной балаклаве, — понимаешь, что постмодернизм как антагонист диамата, как апогей девальвации пролетарской героики, сам не выселится из общественного сознания. Его надо выбивать прямым высказыванием, демонстрацией классовых контрастов, бить с разных сторон, но бить реалистичными заземлениями тех божественных «высот», зияние которых режим выдаёт за возрождение нравственности, гражданственности etc. Нет, это, богом да колоколами покрываемое как раз – пропасть деградации, социального регресса, возрождения дореволюционного сословного общества, с его кастами неприкосновенных (для войны и черни) и пропастями меж классами в доходах, в обстоятельствах жизни.
Вот оттуда-то господа и зовут ими же ограбленного материально и духовно пролетария не лозунгом, а цифрой «защищать отечество» — то есть добивать жившее вне границ и идеологий реальное, кровное, родственное братство народов… «Если ты не такой как все, тебя невозможно использовать» — пел на последнем, на мой взгляд, хорошем и прямолинейном своём альбоме «Свобода-2012» Владимир Селиванов («Красные звёзды»). Ныне он тоже зю-образно самоперечёркнут для тех, кто различает все эти тонкие материи в эпоху агрессии сырьевого империализма. Но спето на «Свободе» им на все, и особенно нынешние времена – только «все» в данном случае образ медийный, официозный. «Русская смерть» и «Чёрная ленточка» — этапы отступления с той, ещё революционно-индивидуалистской (либеральной?) позиции (идеальный выразитель которой, кстати, — ниже на последнем фото справа от меня, это Макс Туровский, пират и потомственный журналист, даже его я вытащил на этот редкий концерт)…
Хорошо, что сейчас есть волна, с которой не сбиться, есть толща творчества, в которую можно углубиться, потому что позиция Вадима последовательна, как созванная на фоне намечавшейся с 2014-го войны «Антиармия», только вошли в неё попсоватые панки, не бойцы, на мой взгляд. Однако почин яркий и работавший.
Хронология альбомная важна сейчас, поскольку вспятное движение материи и социального времени, и материализованной в броне и прочих атрибутах войны властности как таковой (хоть для нас, коммунистов, как и для анархистов, принципиально что это власть буржуев), — давит на общественное сознание, подавляет, подчиняет, вгоняет в депрессию и эскапизм. Поэтому после всех вызовов Вадима неугомонным залом «е-щё! е-щё!», я пополнил стратегический запас, «НЗ» на чёрный день: докупил в свою фонотеку его диски 2007-го, 2005-го, 2001-го годов. Показалось, что чего-то на выступлении не услышал – наверное, для того альбомно-концертная «двухтактность» и существует в рок-пространстве общественной мысли.
Я видел в востроглазом зале общее настроение: без экзальтации глубокую благодарность. Получили недостающий витамин. Что мини-тур с электроакустикой по Москве и области только начинается, обнадёживало: это придёт и к другим!
Фото Евгения Воробьёва
